Человек куда больше учится на ошибках, которые он делает по собственной воле, чем на правильных поступках, совершенных по чужой указке.

С Моэмом у меня все складывалось отнюдь не радужно. «Луна и грош» мне не понравился вовсе, «Театр», за который я с трудом заставила себя взяться, вызвал более благое впечатление, и вот пресловутый список «1001 books you must read before you die» вкупе с игрой ТТТ вынудил взяться за третий его значительный роман – «Бремя страстей человеческих». Мыши плакали и давились, но продолжали грызть кактус… Честно говоря, я с удовольствием предвкушала, как преодолею этот порог и тогда уж смогу сделать Моэму ручкой. И вот на тебе – роман захватил, увлек, даже, можно сказать, уволок в свои недра, не отпускал, ну и, говоря коротко, ужасно понравился…

Действие романа начинается с трагического события – умирает мать маленького Филипа, главного персонажа этой истории. Мальчика, хромого от рождения, отдают на воспитание дяде и тете, у которых никогда не было детей, и как с ними обращаться, они в упор не знают. По-своему они привязались к приемышу, однако с самого детства ребенок был лишен главного – родительской любви, нежности, опоры. Позже он осознает, как остро ему не хватало всего этого. Но до осознания так далеко…

Впереди Филипа тернистый путь – школа, отказ от определенного и более или менее светлого будущего, отречение от веры, переезды в другие страны, попытки стать бухгалтером, художником, медиком… Наконец, жестокая, истерзывающая любовь, сваливающаяся на голову, как тяжелая и неизлечимая болезнь. Короткие взлеты и тяжелейшие падения, бурные поиски и постоянные разочарования, яркие идеалы и замшелая серость реальности, бесконечные перепутанные дороги жизни, на вид одинаково безнадежные. Как вырваться, как найти себя, как быть счастливым?

Рада сообщить, что герой нашел для себя ответы на эти вопросы, и после долгих скитаний по морю жизни его душа, похоже, нашла прибежище и успокоилась.

Сложно объяснить, чем именно мне понравился роман. После таких сильных, всеобъемлющих вещей подобрать слова невероятно сложно. Наверное, дело в том, что это – жизнь во всех своих красках, замечательно описанный поиск, путешествие не по миру, но по человеческой душе, в котором каждый найдет что-то, близкое себе. Кто никогда не находился на перепутье, не чувствовал беспомощность перед огромным и безликим миром, не опускал руки, не задавался вопросами, в чем смысл человеческого бытия и как найти в нем свое место? Наконец, это тяжелая борьба со страстями, которые частенько парализуют разум и сбивают человека с верного пути, переход от одной жизненной ступеньки к другой через боль потерь и разочарований… Что, в общем, возвращает к тому, что под обложкой этой книги затаилась человеческая жизнь, нелегкая, но с огоньком надежды в унылой серости.

Не знаю, продолжу ли я знакомство с Моэмом, но этот роман я буду долго вспоминать как отличную вещь, за которую, по счастью, меня надоумили взяться.

Одним из лучших романов Уильяма Сомерсета Моэма считается «Бремя страстей человеческих», который был написан в начале 20 века, но до сих пор поднимает актуальные вопросы. Из его названия уже примерно понятно, о чем пойдет речь, но всю глубину и широкомасштабность произведения можно оценить лишь после прочтения.

Писатель рассказывает о жизни Филипа Кэри, начиная с его детства и до более взрослого возраста. Вместе с главным героем переживаешь все то, что было в его жизни. Кажется, что его мысли становятся твоими собственными, и ты продолжаешь размышления, даже закрыв книгу. Его чувства пронизывают душу. С одной стороны, всё это кажется понятным, но с другой – поступки Филипа вызывают много вопросов и иногда недоумение.

Филип остался сиротой, к тому же он имеет и физический недостаток. Мальчик оказался на попечении у людей, которые не могли дать ему должной любви и тепла. С детства он знал, что такое насмешки, унижение и жалость. Он замкнулся в себе и стал читать книги. В глубине души он стремился к людям, был готов принять любого, кто его полюбит, но в то же время отгораживался от них.

Вся жизнь Филипа превратилась в поиск самого себя, своего призвания. Он много чего пробовал, но забрасывал, не добившись успеха, понимая, что это дело не для него. Он побывал в разных местах, общался с разными людьми, которые оказывали на него определенное влияние. Филип прошел путь от верующего в бога до циника. Он задумывался о том, что же можно считать общественной моралью, добром и злом, так ли уж точны эти понятия или границы слишком размыты. Вместе с его размышлениями к читателям приходит множество собственных мыслей, заставляющих задаваться сложными и неоднозначными вопросами.

На нашем сайте вы можете скачать книгу "Бремя страстей человеческих" Моэм Уильям Сомерсет бесплатно и без регистрации в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.

1

День занялся тусклый, серый. Тучи повисли низко, воздух был студеный – вот-вот выпадет снег. В комнату, где спал ребенок, вошла служанка и раздвинула шторы. Она по привычке окинула взглядом фасад дома напротив – оштукатуренный, с портиком – и подошла к детской кроватке.

– Вставай, Филип, – сказала она.

Откинув одеяло, она взяла его на руки и снесла вниз. Он еще не совсем проснулся.

– Тебя зовет мама.

Отворив дверь в комнату на первом этаже, няня поднесла ребенка к постели, на которой лежала женщина. Это была его мать. Она протянула к мальчику руки, и он свернулся калачиком рядом с ней, не спрашивая, почему его разбудили. Женщина поцеловала его зажмуренные глаза и худенькими руками ощупала теплое тельце сквозь белую фланелевую ночную рубашку. Она прижала ребенка к себе.

– Тебе хочется спать, детка? – спросила она.

Голос у нее был такой слабый, что, казалось, он доносится откуда-то издалека. Мальчик не ответил и только сладко потянулся. Ему было хорошо в теплой, просторной постели, в нежных объятиях. Он попробовал стать еще меньше, сжался в комочек и сквозь сон ее поцеловал. Глаза его закрылись, и он крепко уснул. Доктор молча подошел к постели.

– Дайте ему побыть со мной хоть немножко, – простонала она.

Доктор не ответил и только строго на нее поглядел. Зная, что ей не позволят оставить ребенка, женщина поцеловала его еще раз, провела рукой по его телу; взяв правую ножку, она перебрала все пять пальчиков, а потом нехотя притронулась к левой ноге. Она заплакала.

– Что с вами? – спросил врач. – Вы устали.

Она покачала головой, и слезы покатились у нее по щекам. Доктор наклонился к ней.

– Дайте его мне.

Она была слишком слаба, чтобы запротестовать. Врач передал ребенка на руки няньке.

– Положите его обратно в постельку.

– Сейчас.

Спящего мальчика унесли. Мать рыдала, уже не сдерживаясь.

– Бедняжка! Что с ним теперь будет!

Сиделка пробовала ее успокоить; выбившись из сил, женщина перестала плакать. Доктор подошел к столу в другом конце комнаты, где лежал прикрытый салфеткой труп новорожденного младенца. Приподняв салфетку, врач поглядел на безжизненное тельце. И, хотя кровать была отгорожена ширмой, женщина догадалась, что он делает.

– Мальчик или девочка? – шепотом спросила она у сиделки.

– Тоже мальчик.

Женщина ничего не сказала. В комнату вернулась нянька. Она подошла к больной.

– Филип так и не проснулся, – сказала она.

Воцарилось молчание. Доктор снова пощупал у больной пульс.

– Пожалуй, пока я здесь больше не нужен, – сказал он. – Зайду после завтрака.

– Я вас провожу, – предложила сиделка.

Они молча спустились по лестнице в переднюю. Доктор остановился.

– Вы послали за деверем миссис Кэри?

– Как вы думаете, когда он приедет?

– Не знаю, я жду телеграмму.

– А что делать с мальчиком? Не лучше ли его куда-нибудь пока отослать?

– Мисс Уоткин согласилась взять его к себе.

– А кто она такая?

– Его крестная. Как по-вашему, миссис Кэри поправится?

Доктор покачал головой.

2

Неделю спустя Филип сидел на полу гостиной мисс Уоткин в Онслоу Гарденс. Он рос единственным ребенком в семье и привык играть один. Комната была заставлена громоздкой мебелью, и на каждой оттоманке лежало по три больших пуфа. В креслах тоже лежали подушки. Филип стащил их на пол и, сдвинув легкие золоченые парадные стулья, построил затейливую пещеру, где мог прятаться от притаившихся за портьерами краснокожих. Приложив ухо к полу, он прислушивался к дальнему топоту стада бизонов, несущихся по прерии. Дверь отворилась, и он затаил дыхание, чтобы его не нашли, но сердитые руки отодвинули стул, и подушки повалились на пол.

– Ах ты, шалун! Мисс Уоткин рассердится.

– Ку-ку, Эмма! – сказал он.

Няня наклонилась, поцеловала его, а потом стала отряхивать и убирать подушки.

– Мы домой поедем? – спросил он.

– Да, я пришла за тобой.

– У тебя новое платье.

Шел 1885 год, и женщины подкладывали под юбки турнюры. Платье было сшито из черного бархата, с узкими рукавами и покатыми плечами; юбку украшали три широкие оборки. Капор тоже был черный и завязывался бархотками. Няня не знала, как ей быть. Вопрос, которого она ждала, не был задан, и ей не на что было дать заранее приготовленный ответ.

– Почему же ты не спрашиваешь, как поживает твоя мама? – не выдержала она наконец.

– Я позабыл. А как поживает мама?

Теперь уже она могла ответить:

– Твоей маме хорошо. Она очень счастлива.

– Мама уехала. Ты ее больше не увидишь.

Филип ничего не понимал.

– Почему?

– Твоя мама на небе.

Она заплакала, и Филип, хоть и не знал, в чем дело, заплакал тоже. Эмма

– высокая, костистая женщина со светлыми волосами и грубоватыми чертами лица – была родом из Девоншира и, несмотря на многолетнюю службу в Лондоне, так и не отучилась от своего резкого говора. От слез она совсем растрогалась и крепко прижала мальчика к груди. Она понимала, какая беда постигла ребенка, лишенного той единственной любви, в которой не было и тени корысти. Ей казалось ужасным, что он попадет к чужим людям. Но немного погодя она взяла себя в руки.

– Тебя дожидается дядя Уильям, – сказала она. – Сходи попрощайся с мисс Уоткин, и мы поедем домой.

– Я не хочу с ней прощаться, – ответил он, почему-то стыдясь своих слез.

– Ну ладно, тогда сбегай наверх и надень шляпу.

Он принес шляпу. Эмма ждала его в прихожей. Из кабинета позади гостиной раздались голоса. Филип в нерешительности остановился. Он знал, что мисс Уоткин и ее сестра разговаривают с приятельницами, и подумал – мальчику было всего девять лет, – что, если он к ним зайдет, они его пожалеют.

1
День занялся тусклый, серый. Тучи повисли низко, воздух был студеный – вот-вот выпадет снег. В комнату, где спал ребенок, вошла служанка и раздвинула шторы. Она по привычке окинула взглядом фасад дома напротив – оштукатуренный, с портиком – и подошла к детской кроватке.
– Вставай, Филип, – сказала она.
Откинув одеяло, она взяла его на руки и снесла вниз. Он еще не совсем проснулся.
– Тебя зовет мама.
Отворив дверь в комнату на первом этаже, няня поднесла ребенка к постели, на которой лежала женщина. Это была его мать. Она протянула к мальчику руки, и он свернулся калачиком рядом с ней, не спрашивая, почему его разбудили. Женщина поцеловала его зажмуренные глаза и худенькими руками ощупала теплое тельце сквозь белую фланелевую ночную рубашку. Она прижала ребенка к себе.
– Тебе хочется спать, детка? – спросила она.
Голос у нее был такой слабый, что, казалось, он доносится откуда-то издалека. Мальчик не ответил и только сладко потянулся. Ему было хорошо в теплой, просторной постели, в нежных объятиях. Он попробовал стать еще меньше, сжался в комочек и сквозь сон ее поцеловал. Глаза его закрылись, и он крепко уснул. Доктор молча подошел к постели.
– Дайте ему побыть со мной хоть немножко, – простонала она.
Доктор не ответил и только строго на нее поглядел. Зная, что ей не позволят оставить ребенка, женщина поцеловала его еще раз, провела рукой по его телу; взяв правую ножку, она перебрала все пять пальчиков, а потом нехотя притронулась к левой ноге. Она заплакала.
– Что с вами? – спросил врач. – Вы устали.
Она покачала головой, и слезы покатились у нее по щекам. Доктор наклонился к ней.
– Дайте его мне.
Она была слишком слаба, чтобы запротестовать. Врач передал ребенка на руки няньке.
– Положите его обратно в постельку.
– Сейчас.
Спящего мальчика унесли. Мать рыдала, уже не сдерживаясь.
– Бедняжка! Что с ним теперь будет!
Сиделка пробовала ее успокоить; выбившись из сил, женщина перестала плакать. Доктор подошел к столу в другом конце комнаты, где лежал прикрытый салфеткой труп новорожденного младенца. Приподняв салфетку, врач поглядел на безжизненное тельце. И, хотя кровать была отгорожена ширмой, женщина догадалась, что он делает.
– Мальчик или девочка? – шепотом спросила она у сиделки.
– Тоже мальчик.
Женщина ничего не сказала. В комнату вернулась нянька. Она подошла к больной.
– Филип так и не проснулся, – сказала она.
Воцарилось молчание. Доктор снова пощупал у больной пульс.
– Пожалуй, пока я здесь больше не нужен, – сказал он. – Зайду после завтрака.
– Я вас провожу, – предложила сиделка.
Они молча спустились по лестнице в переднюю. Доктор остановился.
– Вы послали за деверем миссис Кэри?
– Да.
– Как вы думаете, когда он приедет?
– Не знаю, я жду телеграмму.
– А что делать с мальчиком? Не лучше ли его куда-нибудь пока отослать?
– Мисс Уоткин согласилась взять его к себе.
– А кто она такая?
– Его крестная. Как по-вашему, миссис Кэри поправится?
Доктор покачал головой.

W. Somerset Maugham

Of Human Bondage

Печатается с разрешения The Royal Literary Fund и литературных агентств AP Watt Limited и The Van Lear Agency LLC.

Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

– Вставай, Фи́лип, – сказала она.

Откинув одеяло, она взяла его на руки и снесла вниз. Он еще не совсем проснулся.

– Тебя зовет мама.

– Тебе хочется спать, детка? – спросила она.

– Дайте ему побыть со мной хоть немножко, – простонала она.

– Что с вами? – спросил врач. – Вы устали.

Она покачала головой, и слезы покатились у нее по щекам. Доктор наклонился к ней.

– Дайте его мне.

Она была слишком слаба, чтобы запротестовать. Врач передал ребенка на руки няньке.

– Положите его обратно в постельку.

– Сейчас.

Спящего мальчика унесли. Мать рыдала, уже не сдерживаясь.

– Бедняжка! Что с ним теперь будет!

– Мальчик или девочка? – шепотом спросила она у сиделки.

– Тоже мальчик.

Женщина ничего не сказала. В комнату вернулась нянька. Она подошла к больной.

– Филип так и не проснулся, – сказала она.

Воцарилось молчание. Доктор снова пощупал у больной пульс.

– Пожалуй, пока я здесь больше не нужен, – сказал он. – Зайду после завтрака.

– Я вас провожу, – предложила сиделка.

Они молча спустились по лестнице в переднюю. Доктор остановился.

– Вы послали за деверем миссис Кэри?

– Как вы думаете, когда он приедет?

– Не знаю, я жду телеграмму.

– А что делать с мальчиком? Не лучше ли его куда-нибудь пока отослать?

– Мисс Уоткин согласилась взять его к себе.

– А кто она такая?

– Его крестная. Как по-вашему, миссис Кэри поправится?

Доктор покачал головой.

– Ах ты, шалун! Мисс Уоткин рассердится.

– Ку-ку, Эмма! – сказал он.

Няня наклонилась, поцеловала его, а потом стала отряхивать и убирать подушки.

– Мы домой поедем? – спросил он.

– Да, я пришла за тобой.

– У тебя новое платье.

– Почему же ты не спрашиваешь, как поживает твоя мама? – не выдержала она наконец.

– Я позабыл. А как поживает мама?

Теперь уже она могла ответить:

– Твоей маме хорошо. Она очень счастлива.

– Мама уехала. Ты ее больше не увидишь.

Филип ничего не понимал.

– Почему?

– Твоя мама на небе.

Она заплакала, и Филип, хоть и не знал, в чем дело, заплакал тоже. Эмма – высокая костистая женщина со светлыми волосами и грубоватыми чертами лица – была родом из Девоншира и, несмотря на многолетнюю службу в Лондоне, так и не отучилась от своего резкого говора. От слез она совсем растрогалась и крепко прижала мальчика к груди. Она понимала, какая беда постигла ребенка, лишенного той единственной любви, в которой не было и тени корысти. Ей казалось ужасным, что он попадет к чужим людям. Но немного погодя она взяла себя в руки.

– Тебя дожидается дядя Уильям, – сказала она. – Сходи попрощайся с мисс Уоткин, и мы поедем домой.

– Я не хочу с ней прощаться, – ответил он, почему-то стыдясь своих слез.

– Ну ладно, тогда сбегай наверх и надень шляпу.

Он принес шляпу. Эмма ждала его в прихожей. Из кабинета позади гостиной доносились голоса. Филип в нерешительности остановился. Он знал, что мисс Уоткин и ее сестра разговаривают с приятельницами, и подумал – мальчику было всего девять лет, – что, если он к ним зайдет, они его пожалеют.

– Я все-таки пойду попрощаюсь с мисс Уоткин.

– Вот молодец, сходи, – похвалила его Эмма.

– Ты сперва им скажи, что я сейчас приду.

Ему хотелось получше обставить прощание. Эмма постучала в дверь и вошла. Он услышал, как она говорит:

– Филип хочет с вами проститься.

Разговор сразу смолк, и Филип, прихрамывая, вошел в кабинет. Генриетта Уоткин была краснолицая, тучная дама с крашеными волосами. В те дни крашеные волосы были редкостью и привлекали всеобщее внимание; Филип слышал немало пересудов на этот счет у себя дома, когда крестная вдруг изменила свою окраску. Жила она вдвоем со старшей сестрой, которая безропотно смирилась со своими преклонными годами. В гостях у них были две незнакомые Филипу дамы; они с любопытством разглядывали мальчика.

– Бедное мое дитя, – произнесла мисс Уоткин и широко раскрыла Филипу объятия.

Она заплакала. Филип понял, почему она не вышла к обеду и надела черное платье. Ей было трудно говорить.

– Мне надо домой, – прервал наконец молчание мальчик.

Моэм бремя страстей человеческих читать онлайн. Бремя страстей человеческих

1

2